Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

Ювелир стал рыться в бриллиантовых кольцах, нитях жемчуга, золотых браслетах. Достав простой крестик, он рассмеялся: "Дешевка, мадам. На что он мне, возьмите, — он подвинул крестик к Еве.

Девушка вскинула каштановую бровь. Блеснув серыми глазами, Ева усмехнулась: "Он мне больше не понадобится, месье".

Потом она дошла быстрым шагом до конторы почтовых карет. Дождавшись своей очереди, Ева сказала: "Одно место в первом дилижансе до Лиона, будьте добры".

В книжной лавке приятно пахло свежей бумагой и типографской краской. Марта посадила Тедди в большое кресло и строго велела: "Не балуйся, милый!"

— Он у нас хороший мальчик, — хозяин, месье Реню, выйдя из-за прилавка, потрепал Тедди по пухлой щеке.

— Повязку сегодня снимают, — думала Марта, роясь в плетеной корзине с книгами, — и сегодня же они уезжают, карета на вечер заказана. В Лион, а оттуда — в Ливорно. Там трое взрослых мужчин, присмотрят и за Джо, и за Ханой. Но где, же аббат? Теодор говорит — в городе его не видел. Стучаться к ним в квартиру опасно, мало ли что.

— А где книга месье Корнеля? — озорно спросила Марта, разгибаясь. "Что-то я ее не вижу, месье Реню".

Хозяин расхохотался:

— Мадам де Лу, вчера только ее из типографии привезли, вчера же все и продал. Академия наук сейчас на каникулах, однако, осенью, как они вернутся — непременно ее обсуждать будут. Я вчера пролистал, — хозяин поднял бровь, — месье Корнель пишет, что не все животные и растения образовались одновременно, как Библия учит. Он считает, что окаменелости могут пролить свет на историю Земли.

— И очень правильно, — Марта вытащила из бархатного мешочка серебро. "Еще граф де Бюффон, в своей "Естественной истории" выдвинул тезис, что возраст нашей планеты — не менее семидесяти тысяч лет. Пришлите все это ко мне на квартиру, месье Реню, — улыбнулась она, оглядывая стопку книг и нот. "Всего хорошего".

— Увидимся, мадам, — лавочник поклонился ей вслед: "Вот же повезет кому-то, молоденькая вдовушка, красавица, с деньгами, да еще и умная. Эх, не в мои годы, и не при моей лысине".

Марта дошла до рю Мобийон, держа за руку Тедди. Она вспомнила быстрый шепот того человека, что столкнулся с ней в парке Тюильри: "Наш общий друг очень доволен".

— Щеки-то как горят, — сердито подумала женщина, поднимаясь по лестнице. "Конечно, жарко на улице".

— Ванну, — потребовал Тедди, подняв каштановую голову.

— Ванну и спать, — согласилась Марта, передавая его няне.

Она зашла в кабинет. Взглянув на свой портрет, присев к столу, Марта повертела в руках книгу. "Réflexions sur l'âge de la Terre", — улыбнулась женщина. Открыв обложку, она прочла: "Моему другу Марте, с уважением и любовью".

Отпечатанные на атласной бумаге билеты уже лежали на серебряном подносе.

Марта взяла перо. Положив перед собой стопку листов, она начала писать: "Уважаемый месье Франклин! Как и обещала, посылаю вам билет на мой благотворительный вечер. Весь сбор будет направлен в поддержку нуждающихся артистов. Очень надеюсь увидеть вас, примите уверения в моем совершенном почтении, мадам Марта де Лу".

Она, на мгновение, отложила перо и потянула носом. "Жасмин расцветет, — усмехнулась Марта. Подперев руку щекой, она посмотрела на парижские крыши. "Да нет, милая, — тихо сказала женщина, — прошло то время".

Марта встряхнула высокой прической и вернулась к работе.

На соборе Парижской Богоматери били к вечерне.

— Так, — деловито сказала Жанна, указывая на сундуки, — я тут вам провизии положила, до Лиона должно хватить, а там уже и до Ливорно близко. А вы, месье Иосиф, потом проверяйте, чем вас на постоялых дворах кормить будут, не дай Господь — тухлое подсунут.

— Непременно, мадемуазель Жанна, — рассмеялся мужчина. Взяв Джо за руку, он шепнул: "До самого Иерусалима тебя никуда не отпущу, там-то уже так часто не увидимся".

Ратонеро лаял, то запрыгивая в карету, то выскакивая из нее.

Ханеле стояла, зачарованно смотря на играющее закатными красками небо. Утром ей сняли повязку — медленно, аккуратно. Человек с мягким голосом, — дядя Иосиф, — напомнила себе девочка, — ласково сказал: "Теперь можешь открыть глаза, милая".

Ханеле и не знала, что мир — такой красивый. У женщин были яркие, как цветы, платья, камни на их пальцах переливались, играли в солнечном свете. К ней привели познакомиться мальчика — младше ее. Его тоже звали Теодор — как дядю. Ханеле посмотрела на него: "Белое и черное. Бедный, как ему плохо будет. Не надо говорить".

Она погладила большую, теплую ладонь: "Надо, чтобы сказал. Он на нее смотрит, и не говорит. Я пойду, поиграю".

Аарон присел рядом с ней: "Тут есть крокодил, попугай и еще кое-что".

— Корабль, — обрадовалась Ханеле и Аарон подумал: "Она же никогда корабля не видела, даже на картинке". Девочка положила ручку на медальон и важно добавила, разглядывая Аарона дымными, серыми глазами: "К папе поплывем, на корабле".

Она стояла совсем рядом. Федор, наконец, подняв голову, тихо сказал: "Мадемуазель Бенджаман…"

— Мне сегодня розы доставили, — она куталась в кашемировую, цвета гранатов, расшитую золотом шаль. "Белые розы, месье Корнель".

— И будут, — Федор внезапно улыбнулся, — будут доставлять, каждую неделю. Она, было, хотела что-то ответить, но Федор поднял руку: "Вы вправе жить прежней жизнью, мадемуазель Бенджаман. Я не смею чего-то просить. Просто знайте, что я вас люблю, и буду любить всегда, пока я жив. И, конечно, у вас нет более преданного слуги".

Ветер ерошил его рыжие волосы. Тео, взглянув в голубые глаза, вздохнула: "Спасибо, месье Корнель. Возвращайтесь к нам, Париж будет вас ждать".

— А вы? — хотел спросить Федор, но, вместо этого, подхватив на руки племянницу, велел: "Все, садимся".

— Ну, хоть так, — подумала Ханеле и вслух спросила: "Дядя Теодор, а от вас, чем пахнет?"

— Я еще успел с утра в лаборатории побывать, вот сейчас тебе все и расскажу! — он подошел к Марте. Та, перекрестив его, велела: "Ну, с Богом, осенью жду тебя".

Джо все махала им, пока карета ехала по набережной Августинок. Потом экипаж исчез из виду, и Тео грустно сказала: "Вот мы и одни остались. Переночуешь у нас с Тедди, раз сегодня спектакля нет?"

Марта кивнула, все еще глядя в сторону Нового Моста. Жанна, забирая у нее ребенка, улыбнулась: "Я его уложу, а потом в карты поиграем. Холодная куропатка у нас есть, сыры тоже, и шампанского выпьем".

Пьетро открыл глаза и огляделся, ожидая услышать рядом дыхание Евы, ее шаги — где-то неподалеку. Он добрался до Парижа только ранним утром — ее не было, на столе лежала записка. Прочитав ее, Пьетро сел, и, уронив голову в руки, заплакал.